Как супругу Николая II кухаркой прозвали

[pavel_syutkin]

Это сегодня журналист в России – в основном переписыватель пресс-релизов о гигантских свершениях и не имеющих аналогов успехах. А еще в начале XX века эта профессия была и опасна, и трудна. И репортеры не боялись раскапывать самые неприятные для власти сюжеты.

Одной из таких фигур был «Л.Львов». Именно под этим псевдонимом часто выступал Лев Клячко, человек любопытной судьбы, настоящий журналист-расследователь. Удивительным образом это удавалось ему в те годы. Клячко прославился статьей «Тактика морского министра», в которой привел данные о совершенно фантастических хищениях при строительстве броненосцев. При этом опубликовал материалы ведомства государственного контролера – информацию строго секретную. Последовала реакция: «Его Императорское Величество высочайше обратился к председателю Совета министров с рескриптом, в котором указывал на совершенную нетерпимость подобных разглашений в печати правительственных документов». 

Клячко лишили доступа в министерства, установили надзор. Но это ни в коей мере не укротило репортерского пыла Львова. В другой раз он передал в газету сведения о тайном совещании двух императоров Николая II и Вильгельма II, прошедшем в финских шхерах на борту императорской яхты «Штандарт». Как он пробрался на яхту - не ведомо было никому.

Лев Клячко (1873-1933)

После февральской революции Лев Клячко - один из учредителей Комитета журналистов при Временном правительстве. Пришедшим к власти большевикам такая фигура явно не могла понравиться. И уже в 1920 году тот был арестован. От расстрела его спасло только личное обращение Максима Горького. После этого Клячко учредил издательство «Радуга», которое работало в Ленинграде до 1930 года.

И вот в 1926 году там он издал свои воспоминания «За кулисами старого режима». Как вы понимаете, мы не могли пройти мимо кулинарной темы. А пронырливый журналист, похоже, получал тогда информацию даже от приближенных ко двору лиц. Во всяком случае о супруге Николая II ему охотно рассказывали.

— До последних дней, - пишет Лев Клячко, - Александра Федоровна не могла попасть в темп русского двора. Происходя из обедневшей немецкой семьи, она принесла с собой чисто немецкую расчетливость, которой не оставляла даже по отношению к своим родным. Ее отец ежегодно получал от царя пособия то на ремонт родового замка, то на лечение и т. д. Она сама урезывала размер этих сумм. 

С размахом русского двора она никак не могла свыкнуться. Когда ей представили смету на Дом Трудолюбия, председательницей которого она состояла, она пришла в ужас оттого, что годичная сумма выражалась в цифре нескольких сот тысяч рублей, и наотрез отказалась утвердить смету. Хитроумные царедворцы нашли способ. Они стали представлять ежемесячную смету вместо годичной. Прошло. 

Императрица Александра Федоровна с дочерьми за рукоделием

До последних дней она сама штопала чулки своих детей, что вызывало нескончаемые и часто злые насмешки и толки. Через некоторое время эпитет «гувернантки» сменился эпитетом “кухарки». 

В своих беседах царедворцы так и именовали ее: наша «кухарка». Произошло это по следующему поводу:

Повар при дворе был на положении ресторатора. Он получал за обычные (не торжественные) завтраки по 75 коп., а за обеды по 1 руб. с персоны. Фрукты и вина шли особо и находились в ведении другого лица. Сама царица строго следила за тем, чтобы повар не приписывал числа отпущенных завтраков и обедов. 

Однажды повар подал заявление, в котором просил увеличить плату до 1 р. за завтрак и до 1 р. 25 за обед, мотивируя вздорожанием провизии. Ему прибавили. Но пока он добился этого, ему пришлось выдержать довольно бурную сцену. Царица призвала его и, в присутствии фрейлины Голенищевой-Кутузовой и графа Ламздорфа, пробрала его, настаивая на сохранении прежней расценки. При этом обзывала его мошенником и другими эпитетами, весьма мало подходившими для царственных уст. Придворные, спокойно реагировавшие на Александровские «обкладывания», не могли примириться с таким «мещанством» и с того времени прозвали ее «кухаркой».