Золотые колосья Д’Орсэ
May. 3rd, 2015 12:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
pavel_syutkinВ Музее Д’Орсэ отделили зерна от плевел. Чуть больше ста лет назад сюда приходили эшелоны с зерном и мукой для фронта. А сегодня пшеница – главный герой выставки Passion Céréales.
"Еда в искусстве" - излюбленная тема для журналистов и ученых. На этот раз обозреватель RFI Гелия Делеринс обратилась к ней в прославленном музее Парижа.
«Орсе — музей второй половины XIX века и начала XX», — объясняет экскурсовод. Вокруг нее группа туристов, готовится сразу отправиться на верхний этаж, «к импрессионистам». Музей Орсе открылся в 1986 году в здании вокзала. До вокзала Орсе, построенного к Всемирной выставке 1900 года, на этом месте располагался Дворец Орсе, сожженный парижскими коммунарами в 1871. Экскурсовод права: история музея — история второй половины 19 — начала 20 веков.
В свой домузейный период здание Виктора Лалу принимало не только посетителей Выставки. Сюда доставлялись и ее экспонаты, в том числе, новейшие сельскохозяйственные машины, достойные внимания Жюль Верна. «Век девятнадцатый, железный…» Выставка закончилась, и товарные поезда стали доставлять в Орсе вагоны, груженные зерном и лучшей французской мукой. Она шла из долины Бос, «житницы Франции», протянувшейся на 600 000 гектаров от Рамбуйе до самой долины Луары. Столица требовала хлеба, все больше и больше, ее мучил призрак голода, воспоминания о голодных у решетки Версаля, о съеденных в недавнюю Коммуну животных из зоосада.
Окончательно забыть о своем вокзальном прошлом музею Орсе не удается. Образы жнецов, сеятелей и косарей встречают посетителей уже на первом этаже. Представить себе сегодня, как сильна была в XIX веке забота о хлебе, сложно. Помочь могут только эти скульптуры: все обнаженные «косари» в Орсе и их коллеги похожи на античных богов и героев. «Косарь» Эжена Гийома — прямой потомок «Гладиатора Боргезе» и «Давида» Бернини. Крестьяне и есть герои, современные авторам: это они должны спасти Францию от голода. Но художники призывают и настоящих античных богов, в первую очередь Цереру, богиню плодородия. Christophle изготавливает серебряный «Кубок Цереры», украшенный фигурой богини и венками из колосьев. Церера (Ceres) и дала имя зерновым (céréales) на многих европейских языках.
Отныне молодая Третья республика, недавно потерявшая промышленные районы Лотарингии, выдвигает вперед свои земледельческие хозяйства. Наступает время сельскохозяйственных наград, всевозможных кубков и медалей. Самой знаменитой медали сейчас в постоянной экспозиции Орсе нет. Рядом с музеем проходит линия метро, и «Сеятельница» Оскара Роти упала с постамента из-за легкого сотрясения витрины. Но увидеть ее все равно не представляет труда. «Сеятельница» изображена на официальных французских почтовых марках. Да и за вход в музей, скорее всего, посетители Орсе расплатились с ее помощью: изображение «Сеятельницы» есть на монетах в 10, 20 и 50 сантимов евро. Впрочем, крестьяне ее за свою так и не признали. Конкурс на сельскохозяйственную медаль Роти в свое время проиграл. Во-первых, его героиня сеет против ветра, а во-вторых, не понятно еще, что именно она сеет. Власти подозревали ее в распространении опасных идей и призывов к мятежам, и проект провалился. Зато уже через несколько лет Роти уменьшил своей героине талию, сделал из нее городскую модницу, и представил на новый конкурс, на этот раз его проводил Монетный двор. Сеяла ли элегантная горожанка против ветра, теперь уже было не важно, конкурс больше не имел отношения к сельскому хозяйству, но не разбрасывает ли эта аллегорическая женская фигура наши богатства? — задавались вопросом власти.
В 1848 году во Франции провозглашается всеобщее избирательное право. Новые, республиканские власти опираются на крестьян. Именно крестьяне, в своем большинстве, поддержали Луи-Наполеона Бонапарта. Крестьянство из безмолвной массы становится электоратом, буржуазия начинает приглядываться к нему пристальнее. На Салоне огромным успехом пользуется картина художника-анималиста Розы Бонер «Пашущие волы». До сих пор только мифологические и исторические сцены удостаивались полотен таких гигантских размеров. А тут — волы, человека за ними и не видно. Леон Лермит с тем же натурализмом пишет крестьян, получающих плату за собранный урожай, это тоже полотно, получившее награду на Салоне, и тоже колоссальных размеров.
Многих, впрочем, интересуют не столько крестьяне, сколько сами поля, красивые, как море. В Босе пшеница от горизонта до горизонта прокатывается волнами под ветром, и эту волну пытаются поймать художники. Эмиль Золя, автор романа «Земля», где он пишет о босских крестьянах, презрительно называет некоторые картины «пирожным безе», а не живописью. Картина, о которой идет речь, «Фортуна» Оливье Мерсона, действительно, не похожа на книгу Золя, где крестьяне убивают, насилуют и грабят. У Мерсона в углу полотна расположилась богиня, а ангелочек охраняет сеятеля от нищеты и невзгод. Но даже Золя, которого писатели во главе с Анатолем Франсом уговаривали пойти лечиться к психиатру Шарко, настолько чудовищными были его деревенские сцены, даже Золя не может не чувствовать красоты этих босских полей:
«Горячее августовское солнце поднималось над горизонтом в пять часов утра, и босский край расстилал под пламеневшим небом свои созревшие нивы. Со времени последних летних дождей зеленая, поднимавшаяся все выше и выше скатерть полей постепенно желтела. Теперь это было светлое, горевшее пожаром море, которое, казалось, отражало в себе сверкавший воздух, — море, катившее при малейшем дуновении ветерка свои огненные волны. Хлеб до самого горизонта, и кругом — ничего: ни строения, ни деревца. Только хлеб и хлеб. Порою в жару тяжелым сном засыпали колосья, и от земли распространялся в воздухе аромат плодородия. Созревание подходило к концу, чувствовалось, как налившиеся зерна рвутся прочь из общего лона, горячие и грузные. Эта равнина, обещавшая невиданную жатву, вселяла беспокойство в человека, ничтожного насекомого в сравнении с беспредельностью полей, которое даже не в состоянии охватить своим взором расстилавшийся перед ним простор».
Движение колосьев под ветром удалось поймать Эмилю Гале, в самом, казалось бы, статичном и неспособном передавать движение искусстве — мебельном. Спинки стульев для буржуазной гостиной Гале делает в виде трех склонившихся под ветром тяжелых колосьев. Вместе с зерном попадают в Орсе и продукты, которые из него готовят. В отделе декоративного искусства, в небольшой витрине, внизу, почти у пола, расположился сервиз для пива. Верхние полки важно занимают вазы и кофейные и чайные сервизы. Зато утилитарность пивного сервиза очевидна, он явно служил своим хозяевам. Сейчас в Орсе, на том же этаже, проходит огромная выставка Андре Боннара, и «жидкий хлеб», как называли пиво, можно прекрасно представить себе на одном из его упоенных светом и счастьем обедов буржуазной семьи.
Импрессионисты, ради которых в Орсе чаще всего и приходят туристы, — здесь собрана самая большая коллекция этого периода в мире, — крестьянами не интересовались. Не интересовались они даже полями. И то, и другое возникает на их полотнах только как поверхности, на которых преломляется свет. Клод Моне пишет и пишет одни и те же стога сена у себя в Живерни, при разном освещении. Замечает ли он при этом, что перед ним стог, а не Руанский собор? Эпоха полей и мельниц кончается, начинается эпоха парижских бульваров и Мулен-де ля Галет. Никаких полей, только зеленые лужайки, на которых горожане устраивают завтраки на траве. И хотя хлеб лежит прямо посередине импровизированного стола, девятнадцатый век с его посевными работами заканчивается.
Сборщицы колосьев. Jean-François Millet. (Gleaners, 1857)
Только два художника стоят в стороне от этого французского пшеничного пути. Но именно их картины из всех собранных в Орсе полевых работ связаны между собой. Зал Жана-Франсуа Милле расположен на первом этаже, к нему нужно проходить сквозь строй псевдо античных обнаженных косарей. А там — «Вечерняя молитва» («Анжелюс»), «Собирательницы колосьев», на противоположной стене крестьянин просеивает зерно. Или отделяет зерна от плевел? Как бы ни писали искусствоведы про тяжелый труд согбенных крестьянок, изображенный сыном крестьянина, но вспоминаешь после этого зала только тишину «Анжелюса» и семью, соединившуюся посреди застывшего, безмолвного пшеничного поля. В этой тишине как будто слышен звон далекой колокольни. Это пейзаж Барбизона, неподалеку от все той же долины Бос, где даже и сейчас только и можно ориентироваться в море пшеницы, что по шпилям церквей. Такое же спокойствие — в «Полуденном отдыхе» Ван Гога. Это его последняя картина, в лечебнице Сен-Поль-де-Мозоль в Сен-Реми-де-Прованс у художника нет доступа к живым моделям, и он перерисовывает работы других мастеров, в том числе Милле. «Полуденный отдых» написан по мотивам гравюры Милле, но цвета у Ван Гога яркие и радостные, серпы и сабо аккуратно, почти симметрично сложены, урожай собран, мир упорядочен, все будет хорошо. Через несколько месяцев Ван Гог покончит с собой, выстрелив себе в грудь посреди пшеничного поля. Это 1890 год, двадцатый век не за горами:
И чёрная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи…
Коллекция Музея Орсе заканчивается 1914 годом. Вокзалы начинают принимать вагоны с мукой для фронта.
"Еда в искусстве" - излюбленная тема для журналистов и ученых. На этот раз обозреватель RFI Гелия Делеринс обратилась к ней в прославленном музее Парижа.
«Орсе — музей второй половины XIX века и начала XX», — объясняет экскурсовод. Вокруг нее группа туристов, готовится сразу отправиться на верхний этаж, «к импрессионистам». Музей Орсе открылся в 1986 году в здании вокзала. До вокзала Орсе, построенного к Всемирной выставке 1900 года, на этом месте располагался Дворец Орсе, сожженный парижскими коммунарами в 1871. Экскурсовод права: история музея — история второй половины 19 — начала 20 веков.
В свой домузейный период здание Виктора Лалу принимало не только посетителей Выставки. Сюда доставлялись и ее экспонаты, в том числе, новейшие сельскохозяйственные машины, достойные внимания Жюль Верна. «Век девятнадцатый, железный…» Выставка закончилась, и товарные поезда стали доставлять в Орсе вагоны, груженные зерном и лучшей французской мукой. Она шла из долины Бос, «житницы Франции», протянувшейся на 600 000 гектаров от Рамбуйе до самой долины Луары. Столица требовала хлеба, все больше и больше, ее мучил призрак голода, воспоминания о голодных у решетки Версаля, о съеденных в недавнюю Коммуну животных из зоосада.
Окончательно забыть о своем вокзальном прошлом музею Орсе не удается. Образы жнецов, сеятелей и косарей встречают посетителей уже на первом этаже. Представить себе сегодня, как сильна была в XIX веке забота о хлебе, сложно. Помочь могут только эти скульптуры: все обнаженные «косари» в Орсе и их коллеги похожи на античных богов и героев. «Косарь» Эжена Гийома — прямой потомок «Гладиатора Боргезе» и «Давида» Бернини. Крестьяне и есть герои, современные авторам: это они должны спасти Францию от голода. Но художники призывают и настоящих античных богов, в первую очередь Цереру, богиню плодородия. Christophle изготавливает серебряный «Кубок Цереры», украшенный фигурой богини и венками из колосьев. Церера (Ceres) и дала имя зерновым (céréales) на многих европейских языках.
Отныне молодая Третья республика, недавно потерявшая промышленные районы Лотарингии, выдвигает вперед свои земледельческие хозяйства. Наступает время сельскохозяйственных наград, всевозможных кубков и медалей. Самой знаменитой медали сейчас в постоянной экспозиции Орсе нет. Рядом с музеем проходит линия метро, и «Сеятельница» Оскара Роти упала с постамента из-за легкого сотрясения витрины. Но увидеть ее все равно не представляет труда. «Сеятельница» изображена на официальных французских почтовых марках. Да и за вход в музей, скорее всего, посетители Орсе расплатились с ее помощью: изображение «Сеятельницы» есть на монетах в 10, 20 и 50 сантимов евро. Впрочем, крестьяне ее за свою так и не признали. Конкурс на сельскохозяйственную медаль Роти в свое время проиграл. Во-первых, его героиня сеет против ветра, а во-вторых, не понятно еще, что именно она сеет. Власти подозревали ее в распространении опасных идей и призывов к мятежам, и проект провалился. Зато уже через несколько лет Роти уменьшил своей героине талию, сделал из нее городскую модницу, и представил на новый конкурс, на этот раз его проводил Монетный двор. Сеяла ли элегантная горожанка против ветра, теперь уже было не важно, конкурс больше не имел отношения к сельскому хозяйству, но не разбрасывает ли эта аллегорическая женская фигура наши богатства? — задавались вопросом власти.
В 1848 году во Франции провозглашается всеобщее избирательное право. Новые, республиканские власти опираются на крестьян. Именно крестьяне, в своем большинстве, поддержали Луи-Наполеона Бонапарта. Крестьянство из безмолвной массы становится электоратом, буржуазия начинает приглядываться к нему пристальнее. На Салоне огромным успехом пользуется картина художника-анималиста Розы Бонер «Пашущие волы». До сих пор только мифологические и исторические сцены удостаивались полотен таких гигантских размеров. А тут — волы, человека за ними и не видно. Леон Лермит с тем же натурализмом пишет крестьян, получающих плату за собранный урожай, это тоже полотно, получившее награду на Салоне, и тоже колоссальных размеров.
Многих, впрочем, интересуют не столько крестьяне, сколько сами поля, красивые, как море. В Босе пшеница от горизонта до горизонта прокатывается волнами под ветром, и эту волну пытаются поймать художники. Эмиль Золя, автор романа «Земля», где он пишет о босских крестьянах, презрительно называет некоторые картины «пирожным безе», а не живописью. Картина, о которой идет речь, «Фортуна» Оливье Мерсона, действительно, не похожа на книгу Золя, где крестьяне убивают, насилуют и грабят. У Мерсона в углу полотна расположилась богиня, а ангелочек охраняет сеятеля от нищеты и невзгод. Но даже Золя, которого писатели во главе с Анатолем Франсом уговаривали пойти лечиться к психиатру Шарко, настолько чудовищными были его деревенские сцены, даже Золя не может не чувствовать красоты этих босских полей:
«Горячее августовское солнце поднималось над горизонтом в пять часов утра, и босский край расстилал под пламеневшим небом свои созревшие нивы. Со времени последних летних дождей зеленая, поднимавшаяся все выше и выше скатерть полей постепенно желтела. Теперь это было светлое, горевшее пожаром море, которое, казалось, отражало в себе сверкавший воздух, — море, катившее при малейшем дуновении ветерка свои огненные волны. Хлеб до самого горизонта, и кругом — ничего: ни строения, ни деревца. Только хлеб и хлеб. Порою в жару тяжелым сном засыпали колосья, и от земли распространялся в воздухе аромат плодородия. Созревание подходило к концу, чувствовалось, как налившиеся зерна рвутся прочь из общего лона, горячие и грузные. Эта равнина, обещавшая невиданную жатву, вселяла беспокойство в человека, ничтожного насекомого в сравнении с беспредельностью полей, которое даже не в состоянии охватить своим взором расстилавшийся перед ним простор».
Движение колосьев под ветром удалось поймать Эмилю Гале, в самом, казалось бы, статичном и неспособном передавать движение искусстве — мебельном. Спинки стульев для буржуазной гостиной Гале делает в виде трех склонившихся под ветром тяжелых колосьев. Вместе с зерном попадают в Орсе и продукты, которые из него готовят. В отделе декоративного искусства, в небольшой витрине, внизу, почти у пола, расположился сервиз для пива. Верхние полки важно занимают вазы и кофейные и чайные сервизы. Зато утилитарность пивного сервиза очевидна, он явно служил своим хозяевам. Сейчас в Орсе, на том же этаже, проходит огромная выставка Андре Боннара, и «жидкий хлеб», как называли пиво, можно прекрасно представить себе на одном из его упоенных светом и счастьем обедов буржуазной семьи.
Импрессионисты, ради которых в Орсе чаще всего и приходят туристы, — здесь собрана самая большая коллекция этого периода в мире, — крестьянами не интересовались. Не интересовались они даже полями. И то, и другое возникает на их полотнах только как поверхности, на которых преломляется свет. Клод Моне пишет и пишет одни и те же стога сена у себя в Живерни, при разном освещении. Замечает ли он при этом, что перед ним стог, а не Руанский собор? Эпоха полей и мельниц кончается, начинается эпоха парижских бульваров и Мулен-де ля Галет. Никаких полей, только зеленые лужайки, на которых горожане устраивают завтраки на траве. И хотя хлеб лежит прямо посередине импровизированного стола, девятнадцатый век с его посевными работами заканчивается.
Сборщицы колосьев. Jean-François Millet. (Gleaners, 1857)
Только два художника стоят в стороне от этого французского пшеничного пути. Но именно их картины из всех собранных в Орсе полевых работ связаны между собой. Зал Жана-Франсуа Милле расположен на первом этаже, к нему нужно проходить сквозь строй псевдо античных обнаженных косарей. А там — «Вечерняя молитва» («Анжелюс»), «Собирательницы колосьев», на противоположной стене крестьянин просеивает зерно. Или отделяет зерна от плевел? Как бы ни писали искусствоведы про тяжелый труд согбенных крестьянок, изображенный сыном крестьянина, но вспоминаешь после этого зала только тишину «Анжелюса» и семью, соединившуюся посреди застывшего, безмолвного пшеничного поля. В этой тишине как будто слышен звон далекой колокольни. Это пейзаж Барбизона, неподалеку от все той же долины Бос, где даже и сейчас только и можно ориентироваться в море пшеницы, что по шпилям церквей. Такое же спокойствие — в «Полуденном отдыхе» Ван Гога. Это его последняя картина, в лечебнице Сен-Поль-де-Мозоль в Сен-Реми-де-Прованс у художника нет доступа к живым моделям, и он перерисовывает работы других мастеров, в том числе Милле. «Полуденный отдых» написан по мотивам гравюры Милле, но цвета у Ван Гога яркие и радостные, серпы и сабо аккуратно, почти симметрично сложены, урожай собран, мир упорядочен, все будет хорошо. Через несколько месяцев Ван Гог покончит с собой, выстрелив себе в грудь посреди пшеничного поля. Это 1890 год, двадцатый век не за горами:
И чёрная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи…
Коллекция Музея Орсе заканчивается 1914 годом. Вокзалы начинают принимать вагоны с мукой для фронта.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Золотые колосья Д’Орсэ
Date: 2015-05-03 11:13 am (UTC)