Встречаем Рождество с выдумкой

[pavel_syutkin]

Сегодня, где только не прочитаешь, что издавна на Руси на рождественском столе должно быть 12 блюд (по числу апостолов). Между тем, похоже, это не более, чем выдумка. Да-да, придумывание красивого, боголепного прошлого, что стало уже отличительной чертой нынешнего времени. 

В интервью порталу Газета Ольга Сюткина рассказывает об этом. А здесь подробнее:

- Традиция готовить 12 блюд на рождество больше характерна для наших соседей - Украины, Польши, стран Балтии. Она существует там как в католических, так и в православных общинах.

Что же касается непосредственно российской практики, то мы не встретим какого-то определенного числа блюд. «Домострой» (1550-е годы) советует в мясоед после Рождества Христова десятки самых разнообразных угощений. «Роспись царским кушаньям» (1610-1613 гг) рекомендует в рождество для монаршего стола больше 50 блюд – от калачей и пирогов до лебедей, тетеревов, и даже «порося верченое живое».

«Столовая книга патриарха Филарета Никитича» (1623 год) рассказывает нам, что 25 декабря «в кушенье патриарху ествы подавали: блюдо икры осенния, блюдо икры сиговыя, 5 сельдей паровых, щука, да 5 окуней, да стерлядь свежая в yxe , звено осетрины свежия, звено лососины свежия, сиг да лодога боченные, звено теши белужьи астраханские, блюдо щучины свежепросольныя». То есть как раз 12 кушаний.

А вот на рождество 1698 года патриарху Адриану подается уже целых 23 блюда: соленые окуни и сиги, уха, щи, пироги, оладьи, сырники, яичница, сбитень и т.п. В середине XVII века «декабря в 25 день» приближенному царя Алексея Михайловича боярину Борису Морозову подавали 47 блюд среди которых: косяк буженины, поросенок под хреном, ноги свиные под чесноком, бараний бок с кашей, куря в лапше, оладьи с сахаром.

Как видите, вопрос о 12 блюдах не сводился к тому, что неимущие не могли себе позволить приготовить столько. Русская знать (включая предстоятелей церкви) тоже совершенно не придерживалась этого обычая. Так что, вероятнее всего, эта «традиция» - просто современный пример «народного православия», граничащего с бытовой магией.